С момента ввода в действие 2-го пакета антироссийских санкций работа представительств многих иностранных фирм оказалась практически парализована: одни заявили об уходе из России, другие постарались минимизировать деловую активность, чтобы пропасть с европейских санкционных радаров. Отечественные предприятия пищевой и перерабатывающей промышленности, имея определенный запас прочности, проявляющийся в складских запасах запчастей и расходных материалов, а также пройдя свежие волны модернизации, до поры до времени могли не испытывать серьезных проблем, вызванных антироссийскими санкциями и нарастающим импортным параличом. Но вводимые запреты раз за разом поглощали продукцию, которая потенциально могла быть поставлена в Россию. И по мере истончения резервов, руководители отечественных производств начинали понимать, что им предстоит столкнуться с очередными вызовами, которые превзойдут пандемийные страсти. Но на то он и российский бизнес, что, сталкиваясь со многими препятствиями, он осознает: любые трудности преодолимы, главное — не стоять на месте.
Долой сотрудничество!?
Напомним, что первой санкционной «ласточкой», осложнившей ситуацию на российском рынке оборудования, стал законодательный акт ЕС № 833/2014, т. е. главный правовой документ ЕС, определивший ввод антироссийских санкций. Он начал действовать с июля 2014 года. Однако этот акт в явном виде запрещал лишь экспорт в Россию продукции из «Общего военного списка ЕС» (оружие, боеприпасы и технологии производства оружия) и продукции двойного назначения, адресованных предприятиям российского ВПК. Этот же закон очень подробно определял исключения для соответствующих отраслей российской промышленности. Поэтому санкции образца 2014 года не отражались на поставках промышленного оборудования. Более того, даже российские оружейники в тот период еще могли оснащаться импортным оборудованием.
Кардинально ситуацию с поставками оборудования в Россию изменил 5-й санкционный пакет, введенный 8 апреля 2022 года. С этого момента европейские санкции нацеливаются уже не только на предприятия российского ВПК, а практически неизбирательно на весь отечественный производственный сектор. Оговариваются лишь исключения в отношении гуманитарных проектов в России, предприятий АПК и пищевой промышленности (особенно с учетом заключенной «Зерновой сделки»), медицинских учреждений и фармацевтики. Причем в части непосредственно оборудования в казуистичной формулировке. На сайте Еврокомиссии в разделе вопросов и ответов, сопровождающих каждый пакет санкций (включая 10-й), среди прочих разъяснений приведено следующее: «Никакие европейские санкции EC, принятые против России, не препятствуют поставкам сельскохозяйственного / пищевого, медицинского оборудования или фармацевтических средств обычному населению. Сельскохозяйственная техника по сути также не является предметом экспортных запретов».
Но несмотря на то, что санкции якобы не направлены против российских предприятий АПК и пищевой промышленности, они так или иначе их затронули. От пакета к пакету список запрещенных для экспорта в Россию наименований постепенно пополнялся актуальной для пищевой отрасли промышленной продукцией: расходными материалами, запчастями, а позднее и видами оборудования. Например, под ограничения вскоре попало множество видов продукции и материалов для производства упаковки, непосредственно импортные упаковочные материалы и готовая упаковка (в том числе готовые пакеты), включая картон, фольгу, пленки. Восьмой пакет санкций еще больше расширил список за счет позиций, активно используемых в пищевой промышленности. Кроме того, отсутствие в санкционном запретном списке определенной продукции вовсе не означало, что ее удастся ввезти в Россию уже хотя бы через месяц. Таким образом, вводимые новые запреты все решительнее рушили отработанные за десятилетия каналы поставок, осложняли закупки многих востребованных образцов промышленной продукции, начиная от пищевого оборудования и заканчивая упаковочной продукцией для ритейла.
Соответственно, уже начиная с осени 2022 года иностранные фирмы и их российские дилеры начали испытывать серьезные проблемы с организацией любых поставок в Россию, а также с приемом платежей от заказчиков. Причем во многих случаях речь даже не шла о поставках напрямую от производителя: вовсю уже использовались различные варианты параллельного импорта.
И, наконец, 25 февраля нынешнего года еврочиновники озвучили 10-й пакет санкций, еще больше затянувший гайки в сотрудничестве между Западом и Россией. Под запрет попали: металлообрабатывающее оборудование, контроллеры и электронные компоненты и множество прочей востребованной промышленной продукции. Заодно санкции перекрыли транзит для европейских грузов через территорию России, чтобы устранить «лазейку» для их обхода. Также новый санкционный пакет запретил экспорт комплексов оборудования «под ключ», хотя опять-таки исключение было оставлено для предприятий АПК и пищевой отрасли. Но едва ли кто-нибудь это сможет оценить в ближайшем будущем.
Согласно данным, транслируемым на интернет-ресурсе Еврокомиссии, под новый, 10-й пакет санкций попадает объем европейского экспорта на сумму 11,4 млрд евро (на основе статистических данных ЕС по товарообороту с РФ за 2021 год). Прибавим сюда 32,5 млрд евро, которые европейский бизнес недополучил из-за действия предыдущих пакетов санкций. Получается, что за весь период действия пакетных санкций западные компании недополучили 44 млрд евро. Из этих же источников следует, что суммарно под санкции на российском направлении попала почти половина (49%) европейского экспорта.
На данный момент существенная часть российских представительств иностранных фирм, специализирующихся на производстве пищевого оборудования, обескровлена: либо закрылись, либо законсервировали бизнес. Правда, отдельные бюро инофирм смогли сохранить активность на российском рынке в той или иной степени за счет предприимчивости местного менеджмента. Они продолжают (насколько это возможно) ввозить в нашу страну производимую в Европе машиностроительную продукцию, а также другие виды промышленной продукции, востребованной на отечественных пищевых производствах. Но с каждым новым пакетом санкций делать это становится все труднее и труднее.
Так называемые системные интеграторы, инжиниринговые фирмы и специализированные поставщики пищевого оборудования, будучи не зависимыми от конкретных европейских производителей, оказались в более выгодных условиях, поскольку, в отличие от последних, получили возможность выбора: продолжать работать с европейскими партнерами или поискать новых перспективных производителей оборудования в Турции или КНР. Правда, эти страны также находятся под санкционным прессингом.
Проклятые числа
Властям ЕС оказалось достаточно просто реализовать санкционный режим. Для этого за основу была взята иерархичная структура кодировки продукции CN/TARIC, которая используется для учета внешнеторговых операций ЕС и для осуществления гибкой тарификации экспорта и импорта. Причем, с учетом иерархичности кодировки, для запрета нет необходимости перечислять все существующие товарные позиции, а достаточно обозначить товарную группу, определяемую 4-мя цифрами CN-кода: в итоге, все, что в нее входит, автоматически попадает под запрет. Российским бизнесменам, имеющим опыт внешнеторговой деятельности, такая кодировка не в новинку, поскольку у нас действует ее аналог: система кодов ТН ВЭД ЕАЭС, первые 8 знаков из которой совпадают с CN-кодировкой ЕС, а последние 2 специфицированы для зоны ЕАЭС.
Таким образом, ЕС в своих санкционных документах, по мере увеличения запретительного списка, стал активно использовать соответствующие внешнеторговые CN-коды. С каждым новым пакетом санкций список промышленной продукции, запрещенной для экспорта в Россию, пополнялся все новыми и новыми перечнями CN-кодов. Одновременно в новых пакетах убирались раннее сделанные исключения по запретам, что дополнительно ужесточало санкции.
Если рассматривать, например, пятый пакет санкций, то в нем не отыскать CN-коды, определяющие непосредственно какое-либо оборудование, относящееся к пищевой промышленности. Однако, когда апрельский санкционный пакет заработал, импортеры пищевого оборудования быстро обнаружили, что поставлять из Европы запчасти и расходные материалы для проданного в Россию оборудования они уже не смогут. Так, например, среди различного ручного и механизированного инструмента, перечисленного в запретительном списке,
значится позиция c CN-кодом 820830: «ножи и режущие полотна, для оборудования и механических устройств — используемые в пищевой промышленности». Все это оказалось среди списка прочих режущих и ленточнопильных полотен, поставляемых для оборудования разных отраслей промышленности (металлообработка, деревообработка). В результате из-за пятого пакета санкций заодно стало невозможно ввозить в Россию напрямую из Европы куттерные ножи, режущий инструмент для волчков, слайсеров, шпигорезок и прочего подобного оборудования, включая отрезные ножи для упаковочных машин. Причем по мере выхода новых пакетов санкций CN-код 820830 так и не исчез из запретного списка. Зато уже в законодательном акте 2023/427, определяющем 8-й пакет санкций, вдруг появилась безобидная позиция 8422, которая среди прочего инкорпорирует пищевое упаковочное оборудование. И казус данной ситуации заключается в том, что до этого момента можно было поставлять упаковочное оборудование, маневрируя между запретами. Однако уже после 10-го пакета, в котором код упаковочной группы 8422 даже не упоминается, у импортеров упаковочного оборудования появились трудности…
Корректное трактование пакетов санкций усложняется тем обстоятельством, что каждый из них представляет собой совокупность поправок (дополнительные списки, новые запретительные таблицы и исключения) и дополнений, вносимых в исходный санкционный закон №833/2014 и все остальные акты, на которые осуществляются ссылки. Сам факт существования 10 самостоятельных документов, требующих последовательного сопоставления, формируют основу для разночтений и, порой, избыточного правоприменения.
Финансовая наковальня
Очевидно, что санкции оказывают изматывающее действие на любой производственный бизнес. Вроде бы импортеры успевают приспособиться к очередным запретам: перестроить логистику, открыть счет в еще одном резервном банке, как вдруг выходит новый пакет, снова меняющий правила игры. В новых условиях заказчики оборудования и его импортеры оказываются, фигурально выражаясь, между санкционными молотом и наковальней. Сверху, как мы видим, давит запрет на экспорт из Европы (и других стран) в Россию целой номенклатуры машиностроительной продукции, которая то и дело расширяется. Однако наковальней в этом случае вольно или невольно стали коммерческие банки, которые раньше выступали финансовыми проводниками многомиллионных и взаимовыгодных сделок по поставкам оборудования. Но в условиях санкций они превратились в своего рода гарантов предотвращения нарушения евросанкций. Причем механизм европейского экспортного контроля уже давно встроен в международную банковскую систему. И отечественные финансовые организации давно и плотно в нее интегрированы.
Интересно, что российские банки уже много лет содействуют европейскому мониторингу импортируемой в Россию европейской продукции. Собственно, еще много лет назад бухгалтеры российских производств для проведения платежей иностранным партнерам могли сталкиваться с требованиями банков предоставлять корректные CN-коды закупаемого оборудования. Но в прошлом году ужесточение санкционной политики сделало обязательной практику предоставления банку CN-кодов закупаемой продукции. Причем в этом нет прямой вины российских банкиров, которые вынуждены подстраиваться под специфические требования европейских банков, выступающих корреспондентами при приеме платежей по контрактам на поставку оборудования в Россию.
Таким образом, банки становятся второй ступенью санкционного контроля. Конечно, «незаконопослушный» европейский экспортер может отважиться поставить в Россию продукцию, подпадающую под запрет, однако в этом случае он не сможет получить платеж от заказчика, по крайней мере, привычным банковским способом. Эта ситуация позволяет некоторым западным фирмам, ушедшим не попрощавшись, в мягкой форме отфутболивать бывших российских клиентов, предлагая им сначала оплатить услугу, а потом уже предъявлять претензии.
Своеобразным дополнительным заслоном стали и многие европейские транспортно-логистические компании, которые не только ушли из России, но и перестали обслуживать российское направление задолго до вступления в силу запрета на транзит европейской продукции по нашей территории. Правда, они тоже выстрелили себе в ногу, поскольку наказали и себя, лишившись российского отрезка транзита из Европы в Азию и обратно. Следовательно, многие комплектующие (например, те же самые контроллеры) подорожают и для самих европейцев, ибо основная их масса производится на предприятиях Юго-восточной Азии.
К сожалению, неразвитость отечественной портовой и таможенной инфраструктуры на черноморском и китайском направлениях также усугубляет последствия от ввода антироссийских санкций, поскольку переориентация грузопотоков на КНР и Турцию быстро привела к перегрузке объектов инфраструктуры на этих направлениях. В то время, как грузопоток через наши «западные ворота», как раз обладающие высокой пропускной способностью, наоборот, постепенно иссякает. Поэтому в этих условиях представителям европейских фирм, сохранившим бизнес в России, и другим импортерам зарубежного пищевого оборудования приходится проявлять чудеса изобретательности, выстраивая альтернативные маршруты поставки машин и хитрую систему взаиморасчетов через цепочки посредников. Конечно, подобные ухищрения не могут не сказаться на подорожании импортного оборудования и комплектующих для российских производств.
А как же поддержка?
В условиях ужесточения антироссийских санкций отечественным предприятиям пищевой и перерабатывающей промышленности приходится отказываться или откладывать многие насущные проекты модернизации. Но отказаться от технической поддержки и обслуживания эксплуатируемого оборудования невозможно, поскольку от этого напрямую зависит бесперебойность работы целого предприятия. Очевидно, что вне зависимости от внешнеполитической ситуации любому производству требуются оперативное снабжение запчастями, расходными материалам, проведение своевременных регламентных работ по техническому обслуживанию оборудования, планово-предупредительному или срочному ремонту машин. А еще в нынешние времена невозможно обойтись без регулярного обновления программного обеспечения различных уровней (от АСУТП до корпоративного управления), а также без системной поддержки со стороны поставщиков IT-решений.
Соответственно, за годы тесного сотрудничества крупных европейских фирм и российского бизнеса руководители отечественных производств успели привыкнуть к развитой технической поддержке, оказываемой европейскими партнерами. И до прошлого года эта нормальная практика казалась незыблемой. Кто мог подумать, что некоторые некогда милые и улыбчивые европейские менеджеры вдруг перестанут отвечать на звонки и электронные письма?
Оказалось, возможно все. Уже в пятом пакете санкций появляются неоднократные упоминания запрета, связанные с оказанием любых услуг по (а) технической поддержке и (б) финансированию сделок/приему платежей в отношении поставленной продукции из запретительного списка. Очевидно, что такая поправка снимает любую ответственность с поставщиков промышленной продукции, которые приняли решение уйти с российского рынка, либо остались, но демонстрируют неспособность выполнять ранее взятые на себя обязательства. На их стороне закон ЕС.
Восьмой пакет санкций еще дополнительно запретил европейским компаниям оказание российским клиентам IT-поддержки, PR-, инжиниринговых и архитектурных услуг, а также тестирование продуктов и проведение технической экспертизы.
Все вышесказанное означает, что формально европейские поставщики не имеют права осуществлять техническую поддержку всей той продукции, которая оказалась в санкционном списке. С другой стороны, во многих открытых документах, сопровождающих законодательные акты о введении очередных пакетов санкций, особо отмечается, что запреты не направлены, в частности, против предприятий пищевой промышленности России. И, как можно видеть, ряд европейских фирм продолжает предпринимать все возможные усилия для оказания технической и гарантийной поддержки, насколько складывающаяся ситуация это вообще позволяет. Правда, этих усилий уже не всегда хватает. При этом никакое производство не может себе позволить отложить проведение регламентных работ, поскольку оборудование либо рискует остановиться, либо фактически встанет. И, если раньше европейские сервисмены могли блеснуть быстротой реакции и оперативно устранить проблему, то со вторым санкционным пакетом ситуация начала кардинально меняться. Сроки поставки запчастей стали вырастать до бесконечности, кол-центры перестали адекватно реагировать на запросы российских клиентов, а иногда дело и вовсе стало доходить до удаленного саботажа.
Также неожиданно суперсовременные программные решения, обеспечивающие автоматизацию производств на разных уровнях администрирования бизнеса, по мере введения новых санкционных пакетов превратились для своих владельцев в мину замедленного действия. Что уж говорить о системах корпоративного уровня. Накопленный негативный опыт за полугодовой период успел наглядно продемонстрировать, что чем шире управляющий охват у программного обеспечения, тем с большим количеством и качеством проблем сталкивается руководство предприятия при возникновении сбоев. Причем последние зачастую программируются самими разработчиками ПО для предотвращения его нелицензированного использования.
Не меньшую проблему таят в себе сбои в программном обеспечении промышленных контроллеров в оборудовании, если вдруг техническая служба предприятия заранее не сделала резервной копии программной логики, превращающих совокупность обычных машин в продвинутую производственную систему.
Отдельные риски несут в себе возникающие неисправности непосредственно в промышленных контроллерах, замена которых усложнилась из-за распространения санкционных ограничений на промышленную электронику, включая контроллеры. К счастью, многие модели как устаревших, так и современных контроллеров можно найти у специализированных китайских продавцов, а при удачном раскладе и у их российских коллег. Однако в нынешних условиях нужно быть готовым к тому, что заказ этого электронного компонента может потребовать длительного ожидания и дополнительных финансовых затрат. В этой непростой ситуации отечественным предприятиям пришлось срочно искать надежные варианты решения проблем с обеспечением технической поддержки. В некоторых случаях на помощь пришли сторонние софтверные компании, которые за прошедшие годы успели накопить обширный опыт импортозамещения в области программного обеспечения.
Что касается производственного оборудования, запчастей, инструмента, оснастки, расходных материалов и прочей промышленной продукции, то в этих аспектах квалифицированную помощь вполне могут оказать отечественные инжиниринговые фирмы, производственно-ремонтные предприятия и независимые поставщики комплектующих, которые также успели накопить обширный опыт в области обслуживания высокотехнологичного европейского оборудования, производства или закупки запчастей и расходников к нему. Правда, есть одна проблема: производители пищевой продукции и отечественные «центры компетенций» зачастую либо не знают о существовании друг друга, либо не видят точек пересечения интересов.
Жизнеутверждающая часть
Безусловно, текущие и новые санкционные пакеты наносят вред предприятиям пищевой индустрии, который проявляется в виде возрастания рисков случайных простоев, удорожания обслуживания парка оборудования, приостановки модернизации, ускорения износа основных фондов, повышения себестоимости производства пищевой продукции. Однако российский бизнес довольно часто преодолевал разные испытания, в то время как «период относительного благоденствия» нулевых годов был необычайно коротким. Поэтому, опираясь на свой ресурс, в том числе изобретательность штатных и внештатных технарей, рукастость тружеников производства, он сможет в итоге превозмочь трудности санкционного периода. Впрочем, есть и другие аспекты, которые должны помочь пройти это испытание и уверенно развиваться дальше.
Ограниченная эффективность санкций. Несмотря на все видимое и предполагаемое разрушительное действие санкций, способность российской экономики и частного бизнеса достаточно оперативно адаптироваться к новым условиям постоянно будет преуменьшать воздействие любого нового запретительного пакета. Более того, им в этом начинают активно помогать третьи страны, которые не прочь подзаработать на растущем бизнесе по обходу санкций.
Одновременно, несмотря на всю пафосность заявлений высокопоставленных еврочиновников, в Евросовете и Европарламенте сохраняется прагматичное промышленное лобби, члены которого будут всегда стараться притормаживать антироссийские санкции, понимая их одновременный вред для интересов европейского бизнеса.
Как мы видим, несмотря на необычайно высокий накал санкционного давления, за 10 пакетов санкций Россию так и не отключили от электронной межбанковской системы S.W.I.F.T., ограничившись лишь десятком крупнейших российских банков. Хотя, по имеющейся статистике, в 2021 году к системе S.W.I.F.T. в России было подключено свыше 400 коммерческих банков. При этом даже сами европейские чиновники понимают, что отключение от глобальной электронной системы не прервет поток платежей, а лишь затруднит и замедлит его.
Одновременно слабость санкционного давления заключается в его этапности, когда каждый последующий пакет санкций запрещает экспорт очередных продуктовых групп и заделывает оставленные бреши (случайные или намеренные) прошлых пакетов. И всем очевидно, что такое законотворчество может продолжаться долго, до полного исчерпания фантазии еврочиновников.
Шанс на достойное импортозамещение. Как показывает практика, отечественные машиностроители, несмотря на сравнительно низкую инвестиционную привлекательность отрасли, стабильно развиваются и уверенно занимают определенные ниши на рынке пищевого оборудования. Более того, большинство из них высказывает готовность освоить производство не только комплектующих и запчастей к высокотехнологичному импортному оборудованию, но при условии соответствующего финансирования расширить компетенции до производства отдельных агрегатов и производственных модулей автоматизированных линий. В перспективе это вполне может обеспечить определенную степень импортозамещения в тех сегментах отечественного рынка машиностроительной продукции, где доля импортного оборудования традиционно превышала 90%. Правда, горизонт этой перспективы, при текущей эффективности мер господдержки, может быть дальним, по оценкам, от 10 лет. Однако с учетом номенклатуры промышленного оборудования, которое в разное время производилось в СССР, это становится не столько вопросом обеспечения технологической безопасности, но также престижа и национальной гордости.
Причем период импортозамещения высокотехнологичного оборудования можно было бы сократить, если бы у российских предпринимателей была возможность не только рассчитывать на ограниченные по объемам и времени меры субсидирования или «льготные» кредиты (например, по ставке 9-11%), но и привлекать средства отечественных и иностранных инвестиционных фондов (например, Катара и ОАЭ) для посевного и последующего «серийного» финансирования. Уже сейчас наша страна располагает интеллектуальным потенциалом для освоения производства многих видов пищевого оборудования, в том числе высокотехнологичного. Проблема заключается в отсутствии развитого механизма финансирования перспективных стартапов (причем речь не только о государственном финансировании) и ограниченности трудовых ресурсов (деградация системы профессионального образования, кадровый голод, мобилизация, перераспределение ресурсов в ВПК). Однако это решаемо.
Также не обойтись без взаимного вовлечения в процесс импортозамещения всех участников исполнительной четверки «государство (Минпромторг, «Росспецмаш») — потребитель (пищевые производства) — ВУЗ/НИИ — машиностроитель». Импортозамещение пищевого оборудования ускорится, если эта четверка сможет сработаться и сообща координировать заимствование/распределение финансирования, постановку заданий на проектирование/выполнение работ и контроль исполнения.
Несмотря на то, что Минпромторг никогда не преследовал цель на 100% заместить импорт (что обосновано), российский пищепром в нынешней ситуации непосредственно заинтересован в усилении технологической безопасности страны. Если российский машиностроительный бизнес сможет крепко встать на ноги, возможное возвращение западных производителей уже вряд ли кардинально изменит расклад сил на рынке оборудования, как это было раньше. В этом случае задачу по обеспечению технологической безопасности страны можно будет считать выполненной.